KALAKAZO

Женские обители России, за редким исключением,
как были, так доселе и остаются
"колониями строгого режиму",
только в колониях "трудовое законодательство",
хоть и со скрипом, но исполняется,
в монастырях же оно не действует совсем:
отсутствие выходных и "прав" у насельниц,
но только одни "послушания"
и 14 - 16 часовой работный день.
"Послушания" подразделяются
на легкие и тяжелыя,
на "чистые" и "грязные".
Чем менее послушница
у матушки игумении "любимица",
тем послушание более основательное:
работы на коровнике, курятнике,
гектарные покосы в поле,
прополка верстных грядок,
мытье, до непременного блеску, полов и туалетов,
дворницкая расчистка дорожек от снега.
На таких работах в монастырях Варвариной генерации,
по заведенной "игуменией всея Руси" традиции,
"смиряют" белоручек из Питеру и Москвы:
ученых и всякого там рода "образованных".
Где-то посередке, по уровню "неразгибона",
стоят просфорня, кухня,
готовка, на не одну сотню насельниц и гостей,
храм, "крылос", алтарь.
Храмовые испытания тоже не из легких:
служат-то ведь для паломников каждый день - утром и вечером,
причем по "полному уставу" - подолгу
и тоже для читающих и поющих
безо всякого на то роздыха, перемены иль "череды".
Более чистыми почитаются золотошвейныя мастерские,
где мастерицы надсаживают себе глазки,
а то и вовсе слепнут,
в авральном расшивании... к Успению, Рождеству или Пасхе
очередных Его высокопреосвященства митры или саккоса.
Столь же "чистым" считается и изуграфное послушание,
где столь же аврально пекутся подарочныя иконы -
"борзыя щенки" к дню ангела благодетелей из бандюков,
губернаторов, мэров,
бывших секретарей обкома и инструкторов по идеологии.
Самые близкие к телу игумении - "любимицы",
заняты канцелярской работою,
например, писательством,
не менее, как по одной тыще в день,
и рассылкой прямо по бизнес-справочнику
от имени монастыря "просительных писем":
"Помогите, люди добрыя, люди мы не местныя..."

С воссозданием монастырских стен,
золочением куполов,
мощением к храму дорожек
тротуарной плиткою,
умножается и число могильных крестов
на монастырском погосте:
честная монахиня А., инокиня Б., послушница С. -
42 году от роду, 48 лет, 52 года.
"А отчего так рано?" -
"Да вот, как пропалывала грядки, так вдруг замертво и упала.
Счастливица - так скоро из "юдоли земнаго плача" отошла ко Господу!"
В возрожденных женских обителях Святой Руси,
"болеть", т.е. симулянтничать не полагается:
ежили кто-то вдруг притворно свалился,
вся доля ея четырнадцатичасового трудодня
целиком и полностью перекладывается на товарок.
Сестричество незаметно дичает,
и уже по-детски, безо всякого на то начальства,
своими силами жестоко расправляется
со всякого рода попытками
"филонить", "сачковать", лодырничать, безделить:
"Ах ты, дрянь такая, плутовать решила!"
Во внимание не принимаются ни месячные, ни "скачущее давление",
ни аритмия, ни астма, ни мигрени, ни "высокий сахар":
"У нас, чай, не санаторий - кто не работает, тот и не ест!"
А с действительно надорвавшейся на работах
и инвалиндно слегшей "сестрою",
даже уже в мантийном пострижении,
разговор и вовсе короткий -
звонок из игуменских покоев
к родителям или родичам:
"Забирайте, нам "такие" вовсе не надобны..."