KALAKAZO

Обращаясь к агиографным обертонам
кронштадтского протопопа Иоанна Сергиева,
надобно заметить, что сей святой эпохи церковного декаданса
стал лекалом для нового типа православного благочестия.
Прежде всего, святой нового времени,
ежили и понужден проходить свои университеты в бурсацком садке,
то непременно должен быть в нем самом последним:
"Сыну Сурского дьячка
по окончании академического курса,
в 25 лет отроду
надлежало возвернуться
в свой Пинего родимый край,
однако возвращаться в сей медвежачий угол
Ивану Ильичу крайне не хотелось.
Схолии "школьного богословия"
с его долбежом, зубрежом и ковырянием в носу
давались ему с велией невозмогою,
особенно догматика, кою штудировали
по убористым гросбухам Макария Булгакова.
В классном табеле об успеваемости
фамилия Ивана Сергиева
занимала всегда самую последнюю строчку.
К славе самого распоследняго "троешника"
соседилось и нежелание
примыкать к каким-либо "бурсацким шалостям".
Светской литературою и толстыми журналами,
в отличие от однокашников,
Иван Ильич тож не увлекался
и за время своего пребывания в Петербурге
не посетил ни одного феатронного зрелища.
В Академии у него не было ни друзей,
ни даже приятелей.
Зимним мороком, когда на него нападала
самая "чорная" меланхолия..."
http://kalakazo.livejournal.com/1154433.html
То, что будущий кронштадский пастырь
в стенах питерской духовной академии,
был голимым троечником -
скорее всего, положительная черта:
и тогда, и сейчас ортодоксально "высшее образование"
носит симулятивно-профанационный характир.
Будущего "паси овец пастыря" оно награждает
на всю оставшуюся жизнь
чувством кутейной неполноценности
и заражает самым отборным церковным цинизмом,
выпрастывая из своего организма, как инородное тело,
все живое и неординарное
и оставляя в своих стенах
одних токмо гуттаперчевых Буратинок...