менее всего нуждается в рефлексии
на тему "Церковь и государство".
Кипрская церковь и есть государство,
и архиепископ Макариос десятилетиями
пребывал и главой Церкви, и главой государства,
и председателем Совета министров
и даже Верховным главнокомандующим.
Для киприота-крестьянина
столетиями была непреложной аксиома,
что тружается он в поте лица своего
на монастырской землице
и от нея благодарственно вкушает свой хлебушек.
Так ничего для него нет превратного или зазорного
и в том, что именно Церковь рулит на острове
всем туристическим бизнесом:
служение Богу и Мамоне на Кипре
вполне совместимы.
Кто ж виноват, что иноземцу с толстым кошельком
мало теплого солнушка и ласкового моря,
ему ещё подавай и казино,
и нощныя клубы, и поблядушек,
и полную безопасность в употреблении
лёгких наркотиков?
Раз таковы законы бизнеса,
то что с того, что и Церковь
благословляет труждаться
по его волчьим законам?
И в России матушке,
с приходом в ней
новой генерации
церковных менеджеров,
вряд ли кто в подобном
ведении церковного корабля
между Сциллой Мамоны
и Харибдой духовенной
по накоплении первично церковенного капиталу,
может усмотреть какие-либо противоречия.
Кипрская модель церковного менеджмента
ведь соделала саму Кипрскую церковь миллиардером,
дозволила островному духовенству
с их семействами
не утруждать себя
заботой о хлебе насущном,
монасям спасаться в трёхкомнатных келиях
с домработницами,
а самим киприотам,
тоже обретшем ломоть с праздничного стола,
не обременять себя муками личной совести:
ибо за них отвечает пред Богом
сама Церковь...
